Такого мерзкого дня у Берти не было уже давно. С утра завтрак с тетей Агатой, в который, как известно, входят первое, второе, десерт и список из десяти – минимум десяти – девиц, которые «Должные сделать из Берти человека». Зачем делать из него человека Вустер решительно не понимал. Он и без девиц чувствовал себя самым что ни на есть homo sapiens.
Потом он продрог в своем новом костюме, потом поцарапал ботинок, споткнувшись о бордюр, потом… ничего хорошего снова не произошло.
Но хуже всего было то, что Джис укатил в отпуск на очередной остров в средиземном море известный какой-то там исторической историей и архитектурной архитектурой. Почему нельзя полюбоваться этим островом на картинках и оставить идею поездки неизвестно куда, где наверняка нет приличных гостиниц, Берти тоже было не слишком понятно.
Но кодекс Вустеров гласит, что даже в самой неприятной ситуации можно найти положительные стороны. Поэтому после выматывающей трапезы, где он чувствовал себя основным блюдом, в испорченном ботинке и холодном костюме Берти направился прямиком домой, игнорируя приветливо распахнутые двери «Трутней».
Он решил, что хуже быть уже не может и пора воплотить свое очень давнее и не менее тайное желание. Итак, у него были надежно спрятаны: бутылка скотча, старая прохудившаяся и признанная негодной рубашка Дживса, которую Берти умыкнул из-под носа камердинера, наволочка с подушки Дживса, пропажа которой вызвала несколько недоуменных взглядов, но и только. В целом Берти мог вполне гордиться собой: он достойно справился с грабежом.
Вустер вошел в квартиру, насвистывая, как обычно, модный мотивчик, снял и бросил на кровать в спальне верх холодного костюма, облачился в рубашку Дживса, налил себе скотча, сел в кресло, сунул наволочку под голову, укутался в плед и стал ждать. Алкоголь проникал в кровь жутко медленно. Прошла вечность, прежде чем Берти сумел согреться и наконец представить себе, что одно небезызвестное идеальное существо скинуло наконец-то свой фрак и теперь обнимает его. Теплая ткань рубашки трется о его кожу. Крепкие руки нежно гладят его.
Вустер уснул счастливым.
Потом он продрог в своем новом костюме, потом поцарапал ботинок, споткнувшись о бордюр, потом… ничего хорошего снова не произошло.
Но хуже всего было то, что Джис укатил в отпуск на очередной остров в средиземном море известный какой-то там исторической историей и архитектурной архитектурой. Почему нельзя полюбоваться этим островом на картинках и оставить идею поездки неизвестно куда, где наверняка нет приличных гостиниц, Берти тоже было не слишком понятно.
Но кодекс Вустеров гласит, что даже в самой неприятной ситуации можно найти положительные стороны. Поэтому после выматывающей трапезы, где он чувствовал себя основным блюдом, в испорченном ботинке и холодном костюме Берти направился прямиком домой, игнорируя приветливо распахнутые двери «Трутней».
Он решил, что хуже быть уже не может и пора воплотить свое очень давнее и не менее тайное желание. Итак, у него были надежно спрятаны: бутылка скотча, старая прохудившаяся и признанная негодной рубашка Дживса, которую Берти умыкнул из-под носа камердинера, наволочка с подушки Дживса, пропажа которой вызвала несколько недоуменных взглядов, но и только. В целом Берти мог вполне гордиться собой: он достойно справился с грабежом.
Вустер вошел в квартиру, насвистывая, как обычно, модный мотивчик, снял и бросил на кровать в спальне верх холодного костюма, облачился в рубашку Дживса, налил себе скотча, сел в кресло, сунул наволочку под голову, укутался в плед и стал ждать. Алкоголь проникал в кровь жутко медленно. Прошла вечность, прежде чем Берти сумел согреться и наконец представить себе, что одно небезызвестное идеальное существо скинуло наконец-то свой фрак и теперь обнимает его. Теплая ткань рубашки трется о его кожу. Крепкие руки нежно гладят его.
Вустер уснул счастливым.