В каком-то чудесном как будто отпуске: лето, цветы, комары, редколесье; и мы вроде вместе. Во мне было меньше цинизма и пошлости, ты на порядок меньше весил. Такие романы в своем самомнении так невыразимо просты и невинны: ничто не выдерживает сравнения, ни до, ни после, ни рядом с ними. Теперь ты спишь со своей шефиней, а я ведома своей гордыней – не сплю ни с кем, да и черт бы с ними…
Вот только бессмысленный голос ласково мне шепчет: «Помнишь его рубашки? Вы их порвали считай с десяток, и стали порознь раздеваться. А помнишь гвоздь на его пороге и спины в ссадинах одинаковых? И как по рукам ползли мурашки, просто потому что он улыбался? И как прощались уже по-всякому, и возвращались с полдороги. Не помнишь? Ну вот и замечательно. И хрен с тобой. И слава Богу».